О содержании термина “ПИРОГ” в денежном обращении России XVII в.

[Светик]

А. В. Быков
Труды Государственного Исторического Музея.
Выпуск № 69.НУМИЗМАТИКА: Материалы и исследования.
Нумизматический сборник. Часть 10.
Москва 1988 г.

В документах XVI — XVII вв., тесно связанных с денежным хозяйством Русского государства, фигурирует необычный термин “пирог”, наиболее часто используемый в материалах податного обложения: “312 доли платил Федор Спицын с полосьмины пол- алтына без пирога”, или “...платил Нифон Мосеев 7 алтын с пирогом” или “...и того сочли всего их розходу 452 рубли, 2 алтына, 1 денга, и того розкинули на 200 на 50 на пол-обжи, на обжу по рублю, по 20 алтын без пирога”. Иногда счет с использованием “пирогов” велся при торговых сделках. Так, Спасо-Каменный монастырь продавал соль “по гривне пуд с пирогами”. В тех случаях, когда обстоятельства требовали особо точного расчета, “пирог” делили пополам: “...и всего того розходу розкинули на все полу-Подвинье по рублю, по 14 алтын, по пол-третье денге с полупирогом”. Известны случаи употребления в счете термина “четверть пирога”.
Исследователи давно пытаются выяснить содержание термина “пирог”. Историография проблемы обширна, она достаточно подробно изложена в работе П. Г. Гайдукова, пришедшего к выводу: “пироги... по всей видимости, являлись счетными денежными единицами XVII в. Определение их места в денежной системе этого времени пока остается вопросом открытым”.
Документы свидетельствуют: “пироги” использовались в торговых сделках и денежных платежах. Логично предположить, что термин определяет денежную единицу. Весовое содержание “пирога” было выяснено еще Д. И. Прозоровским, считавшим, что “пирог” — самая малая единица монетного веса в системе XVI в. — соответствовала 21/25 доли” (0,04 г. серебра). Ученый не принял во внимание наличие фракций “пирога”, за что критиковался М. С. Левшиновским. Весовое содержание “пирога” не изменилось и в XVII в. Но такой малый вес исключает чеканку монеты из серебра, поэтому искать названную единицу следует среди монет, изготовленных из более дешевого металла, — из меди.

На русских денежных дворах в XIV — XVI вв. монетами из меди были пулы, производство которых прекратилось в первой четверти XVI в. П. Ф. Симcон обнаружил упоминания о пулах в документах податного обложения второй половины XVII в. Сопоставление мелочных расценок XVII столетия позволило исследователю предложить гипотезу о том, что “мортка” (иначе называемая “пирогом”) как денежная единица складывалась из различного числа пул — от двух до четырех, в зависимости от величины последних. Симсон, вслед за Прозоровским, определил величину “пирога” в 1/16 копейки для конца XVI в. и в 1/8 копейки для XVII в., связав это с уменьшением веса монет. Выводы исследователя основывались, с одной стороны, на известных еще со времен Карамзина данных “Цыфирной счетной мудрости”, по которой в конце XVI в. считалось “в рубле 400 полушек, 800 полуполушек, 1600 пирогов, 3200 полупирогов, 6400 четвертей пирогов”, а с другой стороны — на данных податного обложения XVII в. Действительно, если с чети платили “ алтын 2 денги”, а “с пол-пол-полчети 2 алтына пол-денги с пирогом”, то данное равенство можно считать доказанным.
Опираясь, главным образом, на письменные источники, Симсон рассматривал монеты как иллюстративный материал, что отрицательно сказалось на главном выводе автора. Основной вопрос — о реальном присутствии пул XV — начала XVI в. в денежном обращении XVII в. — остался нерешенным.
Дальнейшее освещение проблема получила в трудах И. Г. Спасского, А. С. Мельниковой, В. М. Потина и П. И. Гайдукова.

И. Г. Спасский, подчеркнув, что “Торговая книга” не упоминает о пулах, заключает, что обращение их прекратилось к концу XVI в. В. М. Потиным приведены интересные данные из иностранных словарей XVII в. о русских денежных единицах. В словаре Р. Джемса упоминается знакомый нам “пирог”, который В. М. Потин, сопоставив данные из словаря, “Торговой книги” и актового материала, ассоциирует с полуполушкой. Критикуя Д. И. Прозоровского, совершенно верно считавшего, что в “почке” в конце XVI в. было 4 “пирога”, В. М. Потин допускает ошибку — сопоставляет данные XVI и XVII веков, не учитывая изменения монетной стопы в 1613 году. Если в конце XVI в. полушка весила 0,17 г, то “пирог”, составлявший 1/16 копейки, весил 0,044 г. После изменения монетной стопы вес монеты уменьшился. Полушки Михаила Романова весят 0,10 г, тогда полуполушка весом 0,05 г (или “пирог”) равна 1/8 копейки. Словарь Джемса дает нам представление о новом “пироге”, равном 1/8 копейки.
В словаре Т. Фене фигурирует термин “пула”. “Возможно, что упоминание медного пула среди русских денежных единиц является... анахронизмом”, — считает В. М. Потин, отметив в примечании, что П. Ф. Симсон приводит данные о пулах в XVII в. В. М. Потин не объединяет два понятия, рассматривая каждое в отдельности, хотя связь между ними существует. В обоих случаях имеется в виду самая мелкая (по мнению авторов словарей) денежная единица Русского государства XVIII в. Эта единица могла иметь два названия, разную величину, но оставаться единой по существу.

А. С. Мельникова попыталась доказать гипотезу Симсона на конкретном материале — кладе, найденном в 1820 г. в Москве, в устье Яузы. В состав клада, наряду с монетами XVII в., входили медные татарские деньги и русские пулы. “Клад с устья Яузы — образец того, как пытались восполнить отсутствие разменных денег: в ход пошли медные пулы, определенный запас которых оставался в денежном обращении с XV —начала XVI в.”— таков вывод исследовательницы. Он подтверждается и письменными источниками. Но здесь возникает новый вопрос.

В кладе присутствуют и медные копейки, выпускавшиеся в 1655—1663 гг. Они датируют клад временем неудачной денежной реформы царя Алексея Михайловича, когда денежное обращение Русского государства обслуживалось медными копейками, официально приравненными к серебряным. Это вызвало разницу в курсе медных и серебряных монет. В результате цены на товары значительно поднялись, и, с одной стороны, количество мелочных расчетов резко сократилось, а с другой — те же медные пулы “подскочили” в цене. Показательно, что в обращении оказались медные татарские монеты, вероятно, тоже пулы XIV в., активно чеканившиеся в Поволжье.

На наш взгляд, существует прямая метрологическая связь между татарскими и русскими пулами, а также “пирогами”, т. к. 16 татарских пул составляли данник (0, 76 г) серебра, но и 16 “пирогов” также составляли копейку.

Русские и татарские пулы, изготовленные из меди, естественно, автоматически приравнивались к медным копейкам, а возможно, и к медным алтынам. На едва различимые изображения и надписи никто не обращал внимания, т. к. счет велся на тысячи монет.

Наличие медных пул в кладе не случайно, но в данном случае целесообразно рассматривать их не как мелкую разменную монету. Структура клада указывает, на наш взгляд, на еще одну особенность денежного хозяйства России середины XVII в., возникшую в связи с расстройством денежного обращения, вызванным реформой. Само же присутствие в кладе пул, бесспорно, доказывает, что в XVII в. монеты XV — начала XVI в. имелись у населения, представляли определенную ценность, могли пускаться в оборот, а следовательно, являлись составной частью денежного хозяйства.

Находка подобного клада отнюдь не единична. В 1840 г. на берегу Москвы-реки (напротив Кремля) найдены медные копейки Алексея Михайловича и медное пуло Василия Темного. Вероятно, детальное изучение кладов времени реформы 1654 — 1663 гг. даст ученым новые данные о пулах. Даже соседство в кладе русских и татарских монет — явление далеко не случайное и не единственное. Присутствие медных татарских пул XIV в. в денежном обращении Русского государства последующих двух столетий возражений у специалистов не вызывает. Принципиальных изменений не произошло и в XVII в. Употребление медных монет, как будет показано ниже, было довольно редким, а следовательно, они могли удерживаться в обращении продолжительное время, зачастую — несколько столетий.

П. Г. Гайдуков исследовал русские пулы XV — начала XVI в., используя в основном археологические данные и материальные источники. Он пришел к выводу, что обращение пул закончилось в конце XVI в. Проанализировав работы Симсона, исследователь утверждает: “Наиболее уязвимым местом... является распространение на пулы... выводов, сделанных на основании письменных источников XVII — начала XVIII в. Объяснение несоответствия морток, пирогов и пул в разных источниках ростом цен неубедительно”. Обратив основное внимание на частные ошибки, допущенные провинциальным ученым, П. Г. Гайдуков обходит молчанием главный вопрос: почему письменные источники XVII в., прямо свидетельствующие о равенстве мортки “пирогу” или двум пулам, неубедительны?

Малое количество использованных Симсоном данных и порождает это недоверие. Между тем существует другая группа сведений, на которые следует обратить внимание.

О пулах в начале XVII в. упоминает Петрей, считая их 1/20 частью копейки. В 1955 г. в Москве при археологических работах в Зарядье, на глубине 3,5 м было обнаружено погребение. На гробе и под могильной плитой находились медные пулы XV — XVI вв. В 1973 г. в Кашине в слое земли кладбища XVI — XVII вв. обнаружены медные пулы. Олеарий приводит описание погребального обряда, при совершении которого использовались “круглые медные деньги”. В них без труда узнаются пулы. В повествовании о русских монетах Олеарий допускает много неточностей. “Круглые медные деньги” — пулы — отождествляются им с голштинскими зекслингами или шестипфенниговыми мейсенскими монетами. Копейка равна “голландскому стюферу, почти в половину Мейсенского гроша, или в Голштинский шиллинг”. Данные, приведенные Олеарием, позволяют сделать вывод: пуло равно копейке (если счет идет по системе, принятой в северогерманских государствах до 1622 г.) или половине копейки (если Олеарий производит вычисления по новой, измененной в 1622г. монетной системе). Данные Олеария неверны. Но известие об использовании пул населением России в XVII в. имеет большое значение.

Медные пулы XV — начала XVI в. можно отыскать в нумизматических коллекциях многих районных и областных музеев. В центральных музеях собрания этих монет насчитывают сотни и тысячи экземпляров. Только в ГИМ хранится свыше 7 тыс. медных пул. Все это свидетельствует о распространенности указанных монет, относительной обильности их чеканки, о длительности обращения. П. Г. Гайдуков нашел упоминания о пулах в фольклорных произведениях XVII и XVIII вв., однако ошибочно заметил, что термин обозначал монету вообще.

Разные источники говорят о присутствии пул, несколько экземпляров которых составляли “пирог”. Насколько широко использовалась эта денежная единица, мы можем проследить на материалах податного обложения двух бывших северных волостей Важского уезда (табл. I, II).

[Светик]

Как видно из приведенных в таблицах данных, “пироги” использовались при платежах в ограниченном количестве, а в ряде случаев не использовались вообще. Изучение отдельного случая платежа показало, что выплачиваемая сумма округлялась, чтобы избежать мелочных расчетов на 1/8 копейки. В “Сборной памяти” 1688 г. с трети платились 12 алтын полденги. Следовательно, с полтрети должны выплачиваться "6 алтын 1 денга с пирогом”, но в документе фигурирует "6 алтын 1 денга”. Подобное округление (всегда в сторону уменьшения) прослежено во многих случаях что позволяет предположить: этой монеты у населения было немного. Источники свидетельствуют — несмотря на присутствие пул в денежном обращении XVII в., запас их был невелик, что и определяет неравномерность применения “пирогов” в сделках и платежах, а также низкий процент их использования.
 
П. Г. Гайдуков, основываясь на выводе Маркса о том, что “в тех областях товарного обращения, где монета циркулирует наиболее быстро, а следовательно, наиболее быстро снашивается ” считает подобной монетой пулы. Данные русских источников не подтверждают этого предположения. В качестве основной разменной единицы XVI — XVII вв. была денга, с помощью которой и производилось подавляющее количество сделок и платежей.
 
Предложенный выше счет в XVII в. был экономически целесообразен. Фунт меди тогда стоил 12 копеек, следовательно, за 1/8 копейки можно было купить чуть больше 4 г меди. Таким образом, мы получаем: 0,04 г серебра равны по цене 4 г меди. Отчеканенное пуло, естественно, стоило выше соответствующего количества металла, поскольку это был уже государственный знак стоимости, на изготовление которого затрачен определенный труд. Кроме того, ограниченное количество пул в денежном обращении XVII в. служило довольно надежной гарантией их ценности и не могло привести к инфляции, как это случилось с медными копейками.
 
В некоторых случаях название “пирог” было чисто счетным понятием. Например, в 1616 г. Спасо-Прилуцкого монастыря старец Игнатий “купил соли моря тысячи с четыре лодеику, по девять денег без пирогов пуд”. В данном случае сумма выплачивалась серебром и, вероятно, округлялась, чтобы избежать неудобных мелочных расчетов.
 
Все приведенные материалы позволяют по-новому взглянуть на свидетельства иностранцев, говоривших о ценности пула по отношению к копейке. Рассуждения П. Г. Гайдукова, основанные на иллюстративных источниках, не решают этой проблемы.
Сведения из работ иностранных авторов неоднократно публиковались, повторять их нет необходимости. Возможно, разное количество пул в “пироге” и определило широкие границы в выявлении их ценности. Исходя из сказанного выше, в XVI в. в копейке насчитывалось 64 пула, после 1613 г. количество их, вероятно, уменьшилось, сократившись до 32 пул. Таким образом, количество пул в копейке на протяжении XVI—XVII вв. менялось, но оно никогда не было больше 64 и меньше 32. Свидетельства иностранцев, доказывающие обратное, опровергаются русскими материалами, в которых определенно указана ценность “пирога” и пула.
 
Точную границу ареала “пирога” установить пока трудно, т. к. отсутствуют массовые источники. Вне настоящей работы остается вопрос о происхождении термина “пирог”, требующий исследований специалистов-филологов.
 
Счет на “пироги” продолжал существовать на протяжении всего XVII в., был признан в народе, и поэтому монетная реформа Петра I закономерно началась с выпуска медных монет: денги, полушки и полуполушки — “пирога”, привычной для населения самой малой счетной единицы русской денежной системы XVII в. С введением мелких номиналов был ликвидирован разменный кризис, обострившийся в 80-х годах XVII в., и возникли предпосылки для следующего этапа реформы, покончившей с двухсотлетним господством серебряной копейки.