Пустота какая-то внутри...
С одной стороны - отрешение от всего. С другой - спокойствие. Рядом - никого и ничего. Все заботы остались там - в городе...
Лес вообще действует на всех по-разному... Да, и я - не исключение.
Днём, среди берёз - красота! В ельнике - потемнее, конечно... прохладнее. Зато мысли философские посещают: как, что, почему...
Ночью же - всё кардинально меняется. Появляется чувство беспокойства, если ты - один. На дорогах и тропах ещё туда-сюда. А вот в чаще...
Поэтому лучше устроимся на ночёвку у реки, как-то спокойнее себя чувствуешь. Городской шум по воде ночью далеко слышно. Вроде и не один…
Потрескивает костёр, тепло. А подсядешь ближе к нему, так и обдаст неистерпимым жаром. Огонь пляшет каким-то своим танцем, показывая всполохами разные фигуры. То - птица раскинет крылья, то - кошка появится. А вот мелькнуло чьё-то лицо...
Кажется, что привалившись спиной к берёзе и, глядя на огонь, можно провести здесь вечность. Ощущение времени - потерялось... Час ночи? Или - три уже? Отсчёт сейчас другой - периодичностью подкладываемых в костёр дров.
- Не напугал? Пустишь к огоньку? Не помешаю?
Мужской голос хоть и неожиданно прозвучал, но - не пугает.
- Заходи - шучу - Гостем будешь.
- Да я - недолго. Курну. И пойду дальше.
Человек подошёл ближе. Достал ... кисет! Ого! Неужели кто-то ещё до сих пор умеет вертеть самокрутки? Чудно как-то…
- Составишь мне компанию? Может "соточку" для сугрева? - предлагаю.
Не спеша отвечать, человек отрицательно покачивает головой.
– Благодарствую! Я своё уже выпил.
То ли грусть, то ли ирония прозвучала в голосе. Или мне показалось?
- А ты неплохо держишься, - усмехается одобрительно ночной гость.
- В смысле? - переспрашиваю недоумённо.
Человек кивает головой в сторону пустой поллитровки за моей спиной.
- А-а... Это... - теперь мой черёд улыбаться. - Это не моя. Я, когда место под костёр обкапывал, нашёл. С войны, скорее всего. Смотри - видишь, на донышке надпись: "завод имени Сазонова"? Как-то читал, что на этом заводе перед Великой Отечественной войной работал стеклодувом будущий Герой Советского Союза - Ларионов Георгий Петрович. Лётчик-истребитель... Геройский мужик! Получил "Героя..." в марте 1940-го года за финскую. А в Отечественную провоевал всего месяц - погиб. Так вот держишь эту бутылку в руках и думаешь: а ведь всё может быть... Может, и он её в своё время сделал. А? Как считаешь?
- Да-а... Война-война... Лицо человека стало серьёзным. Скорее, даже - суровым. - А, это откуда?
- Каска-то? Была тут история не так давно. По осени рыбаки наткнулись на останки нашего солдата с той войны. Недалеко отсюда, кстати, - метров двести, не больше. Там воронка здоровенная. Вот он - в ней и лежал. На склоне... Присыпало, видать, землёй при разрыве. Я сам-то не видел сначала. Был после того, как его выкопали. Нашёл в отвале пару косточек и уключины, от лодки что ли. Мы с товарищем ту яму засыпали. Неловко как-то, оставлять. Могилой служила ему всё-таки.
Собеседник поднял тронутый ржавчиной стальной шлем. Повернул его "лицом" к себе. Пальцы погладили пробоину от осколка...
- Эвон как...- произнёс задумчиво. И вдруг оживился: - Ты землянки видел за дорогой, справа от деревни?
- От какой деревни? - удивляюсь. - Там от старой деревни один фундамент всего остался. Дачи теперь...
Не обращая внимание на мои поправки, ночной гость продолжает: - Это в июле 1944-го было... Зачитали нам приказ перед строем. Строго-настрого запретили передвигаться по всем дорогам в светлое время группами и с оружием. Днём - исключительно по одному, и без амуниции. Наступление готовилось, значит. Верная примета.
И, как-то в ночь, всех подняли. Всё задвигалось - люди, техника…Связисты с катушками забегали… Мы сразу поняли - началось! Наша очередь настала! Сначала по старой дороге топали. Я тогда ещё пятак екатерининский в пыли подобрал. Тут же и махнул его на табачок. Был у нас один мастер поделок…
Потом свернули на танковую колею вдоль болота. Ну, сколько? С полкилометра до реки не дошли. В аккурат на наших миномётчиков вышли. Повзводно соорудили землянки. Там - вода высоко, поэтому глубоко не копали - с метр. Лаги настелили из сосняка, сверху - шалаш из веток. Комарьё, правда, одолевало, так мы вместо печки, каску гнилушками наполнили и подожгли. Пока они тлеют - и тепло, и гнуса этого вывели. Старшина, правда, обещал разобраться утром, кто казённое имущество попортил. Ну это он – так… Для острастки.
- Да не удивляйся ты так! Просто слушай. Лодки да плоты подтаскивали к реке мы тогда. Тут - такой шквал огня был... Немчура, что и говорить, - вояки крепкие.
На том берегу у них траншей – километры. И - доты, и - жботы, и - колпаки бронированные, и - дзоты. Наши пушкари так и не смогли всё подавить. Ну, а что поделаешь? Стоять на месте нельзя. Мы - к воде. Вот,тут, «фрицы» и опомнились. Н-да…
Некоторое время он молчал. Сделал последнюю затяжку. Бросил окурок в огонь. Кивнув на каску, добавил:
- А солдатик этот… вёсла для лодки нёс, да не сберёгся - пулю в грудь получил, а следом и осколок - в голову. Всё... Жизнь солдатская кончилась. Хоть и оставил монетку в землянке, чтобы вернуться... Судьба... Разве уйдёшь от неё?
- Дважды земля принимала его. Тогда... и сейчас...
- Не слышал, что было с ним после того, как нашли? Отправили косточки в район, чтобы определили, от чего погиб. Да так и не смогли. А потом закопали там же, в районе, как неизвестного. Вместе с умершими бездомными, значит. Ну а что? Тоже ведь, люди. Всё - не бросили...
- Неужели такое может быть? - от изумления от услышанного, большего выдавить из себя было, просто невозможно. - Не по-человечески как-то. А, вообще... Откуда ты всё это знаешь?!
- Пойду. Пора мне. Откуда знаю? Да как тебе сказать. Поверишь ли? Это - ... моя каска.
Дай-ка руку свою. Вот, возьми на память. У меня больше нет ничего. И ни к чему вроде...
Необычный гость отошёл от костра. Темнота ночи поглотила его... Разжав ладонь, вижу на ней солдатскую пуговицу со звездой...
Напоследок слышу далёкий голос: - Знаешь... Ты себя да людей - не вини. Ни к чему... Я вас простил...
