Чтиво .

[aleks.6411]

Я очень люблю литературу, много читаю. Поэтому я очень умный, не то что некоторые. Вот, например, гопники – это очень злые, глупые, нехорошие люди. Я знаю. Они, суки, мне все здоровье испортили. Короче, дело было так.
Иду я как-то в библиотеку, никого не трогаю, и тут подходят ко мне трое. Все наголо обриты, в одинаковых коротких черных куртках.
– Слышь, чмо, ты с какого раена? – один из них интересуется. Харя у гопника неприятная, вся в прыщах, наглая очень.
– Я не чмо, я пацан, – с достоинством так отвечаю.
– А ты обоснуй, что ты пацан!
Я задумался. Но не зря же я дахуя книжек прочитал, – парирую:
– А кто ты такой, чтобы я тебе обосновывал?
Оппонент явно не ожидал от меня такой дерзости:
– Тычобля?! – он приблизил свое щячло, буровя меня взглядом. Я струхнул, конечно. Вблизи прыщи с белыми гнойными головками выглядели чудовищно. У меня аж сознание помутилось. Ужосблять!
– Атычобля? – крикнул я, и, с характерным звуком всосав сопли, прицельно харкнул в правый глаз урода, и тут же включил съебатор…
Ну и, короче, догнали меня тогда гопники, ебать их лысый череп. Отхватил я пецдоф не по-детски. В больнице врач мне сказал перед выпиской: «Отбили тебе кишечник сильно, проблемы с дефекацией могут быть, запоры, метеоризм. Аккуратнее надо быть тебе».
Я особого значения его словам не придал сначала. А как-то раз еду в метро, и вдруг чувствую, – кокажка начинает из жопы вылезать самопроизвольно! Ептваюмать! Чо делать-то? Я с испугу вспотел даже. Ну, я в широких штанах был, ремень расстегнул и засунул руку в трусы без палева. Народу в вагоне было много. Схватил я кокажку, и тихонечко сунул в карман какому-то бородатому мужику. Он был одет как-то странно, типа в платье черное, а сверху – тулуп. Я еще об его платье ебучее руки вытер, и к выходу стал пробираться. В вагоне сильно запахло свежим человеческим калом. Народ засуетился. Многие стали брезгливо оглядываться на бородатого мужика. А я стою возле двери и думаю: «чо дальше будет?». Тут одна тетка не выдержала, и на остановке говорит мужику:
– Батюшка, а почему от вас так говнецом попахивает?
– Сестра моя, не стыдно тебе такие вопросы похабные служителю церкви святой задавать? – ответил мужик. Однако, принюхавшись, добавил, – И вправду, что-то смрад какой-то нехороший…
Батюшка стал внимательно рассматривать свою обувь, потом одежду. Сунув руку в карман тулупа, он извлек, наконец, мою кокажку. Какое-то время он молча рассматривал гамно, недоверчиво понюхал, а затем, заглушая стук колес, заревел маралом:
– Быдло ебаное!!! Первый раз решил в метро спуститься, и надо же – какая-то сучара уже мне в карман говно засунула! Все в аду сгорите, твари!
Народ шарахнулся от батюшки. Поезд как раз остановился, и я, блять, чтоб не спалили, быстренько вышел. От греха подальше…
С тех пор я стал осторожнее. Трусы носить перестал, – стирать заебесся. Дрестал в самых разных местах, с переменным успехом ......

[Фёдор]

Вчера был свидетелем прекрасного.

Недалеко от нас расположен французский супермаркет «Cora» (Кора, ударение на последний слог). Мы изредка (не чаще 3 — 4 раз в году) наведываемся туда за свежайшими (без дураков) морепродуктами в ассортименте, каких и в KaDeWe не встретишь, и прекрасной выпечкой. Ну, вы знаете — длинные такие батоны, baguette называются. Кроме багетов, есть много всего вкусного и не то, чтобы дорого. В общем, праздник живота.

Супруга зависла в рыбном, я же передислоцировался в булочно-кондитерский. А там — очередь. Небольшая, но внушительная — человек 10 — 12. Ждут пресловутых багетов. Их вывозят по нескольку штук — прямо из печки, и сейчас — производственная пауза.

Западноевропейская очередь на советскую не похожа: никто никому в затылок не пыхтит, все стоят интеллигентно, соблюдают приват-дистанцию. В составе очереди, французской an masse, явно выделялись четыре фигуры — двое русских (руссо туристо как тип узнаваем всюду) и двое оккупантов «сынов пустыни» в характерных одеяниях — ночнушки до пят, полотенца на голове и бородищи лопатами. Громко, не стесняясь проклятых кяфиров, обсуждают на своём поэтичном наречии не пойми что. Стоят, кстати, красавцы, тоже интересно — отдельно от очереди, чтобы случайно не оскоромиться.

А вот и багеты — ровно 12 штук! Каждый упакован в узкий бумажный чехол (из гигиенических соображений). На половину очереди (кто-то берёт по 2, кто-то по 3) должно, по идее, хватить. Но — не тут-то было. «Сыны пустынь», продолжая свой пространный — не иначе, как богословский — диспут, с царственной непосредственностью перегружают все 12 багетов к себе в тележку и, нежно улыбаясь друг другу, величаво отчаливают в сторону касс.

Как известно, русскому характеру любая несправедливость немедленно встаёт поперёк горла.

— Ни х%я себе. Это чо за нах%й?! — довольно громко изумляется первый русский.
— Ох%ели ваще, бля, — соглашается второй.

Французы, разинув рты, следят за разворачивающимся спектаклем: оба русских (уж и не знаю, кто такие, по виду — нефтяники в отпуске, и как только оказались в этом заштатном французском городишке?!), прервав содержательный диалог, устремляются наперерез сладенькой парочке.

«Сыны пустынь» притормаживают и недоумённо смотрят на русских. Молча и сурово насупив брови, русские достают из вражеской тележки 10 багетов (2 оставляют — справедливость, знай наших!) и … возвращаются к очереди!

Видели бы вы, судари и сударыни мои, рожи этих бородачей. Мрак и туман — «АдЪ и ИзраилЪ!». Они не просто испугались — хотя русские их и пальцем не тронули — они натурально сдулись. Жаль, запечатлеть эту картину не представлялось возможным.

Вывалив багеты обратно в лоток, русские, ещё раз переглянувшись и пожав плечами, берут себе 1 (адын) штук и направляются к кассам. И тут французы начинают аплодировать и свистеть. Радостные возгласы, междометия, — сплошной vive la Russie.

Полагаю, эти французы на собственной шкуре поняли, как может отличаться одна оккупация от другой. Может, расскажут остальным?
P.S. Ссылка  Вы не можете просматривать ссылки. Зарегистрируйтесь или Войдите

[Фёдор]

Если ты знаешь, что русские затачивают лопаты, то должен знать, что они гнусные безбожники. Потому что ругаются в Бога и в Христа.
– Должно быть, сэр, это им позволено.
– Кем позволено?!
– Господом, сэр. Кто еще может позволить ругаться таким именем и никак не наказывать за кощунство? Только Господь. Ведь не наказал же он русских?
– Потому что тупых грязных свиней бессмысленно наказывать!
– Вы не правы, сэр. Бог наказывает их все время, но совсем иначе. А ругательство это, сэр, вовсе и не ругательство.
– Что же еще, если они позорят даже Богоматерь? – только сейчас Джейсон начинал чувствовать боль в голове.
– Молитва, сэр,- невозмутимо проговорил Густав. – Это трудно себе представить, но – молитва. Только произносят ее не в храме, и не перед сном,а в бою.Это боевая молитва русских. Она имеет очень древние корни. Славяне таким образом призывали богов на помощь в битве. А когда к ним пришло христианство, традиция сохранилась. И новый Господь позволил варварам молиться по-прежнему. И сегодня русские парни весьма искренне молились,потому к ним пришла удача.Господь питает любовь к русским.
– Хочешь сказать, они тоже богоизбранный народ, как иудеи?
– Нет, сэр, богоизбранный народ на земле – иудеи. Потому они и называются – рабы Божьи. А варвары – внуки Божьи. У них родственные отношения и родственная любовь. Это совсем другое, сэр, как вы понимаете. Кто Господу ближе, раб или внук? И кому больше прощается?.. Извините, сэр, это трудно сразу осмыслить и принять, но если хотите разобраться в сути вещей, вам следует заняться русской историей. Варвары довольно подробно изложили свое древнее мироощущение и абсолютно точно знают свое место в мироздании. Они всегда мыслили себя внуками Божьими и потому до сих пор говорят Господу “ты”, как принято среди родственников.
– Послушай, а ты знаешь, почему русские вышли драться в полосатых рубашках? Это тоже имеет какой-то символический смысл?
– Эти рубашки, сэр, называются тельняшками.
– Да, я слышал, знаю… Но почему они не надели вниз бронежилеты? И сняли каски? Они считают, что полосатые тельняшки защищают?
– Я так не думаю, сэр,- проговорил Кальт. – В этих тельняшках, вероятно, хорошо драться в темноте, видно, где свои, а где чужие.
– Но и противнику это отлично видно!
– Они были уверены в своих силах. Русские вышли драться насмерть, сэр. Поэтому сняли всякую защиту. А наши разведчики рассчитывали просто помахаться кулаками и дубинками. Улавливаете разницу, сэр?
– Насмерть? Почему сразу насмерть? Если они были предупреждены кем-то, то вероятно знали, что мои парни идут на обыкновенную потасовку и не хотят убивать.
– Мы имеем дело с варварами, сэр,- вздохнул доктор. – Русским ничего не оставалось, как идти насмерть. В другом случае они бы никогда не победили.Эти парни из России и в самом деле плохо питались и не имеют достаточной мышечной массы. У варваров же есть древний магический обряд: когда не хватает физической силы, они снимают всякую защиту, одежду и идут в бой полуголыми, обнаженными, при этом призывая на помощь богов. И когда бог их видит, что внуки их идут на смерть – срабатывает родственная поддержка.
– Допустим, ты прочитал, что написано, а я не уверен, что об этом читали сами русские.
– Вы правы, сэр, вряд ли,- согласился врач. – Должно быть, им и не нужно читать. Варвары знают свои магические обряды из других источников. У них наблюдается странное явление – коллективное мышление в критической ситуации. И просыпается генетическая память. Они начинают совершать непредсказуемые, алогичные поступки. Человеку с нормальным сознанием и психикой хочется защищаться панцирем или бронежилетом, подобрать более совершенное оружие; варвары же поступают от обратного.
– Если вы хотите отправить парней на драку с русскими в полуобнаженном виде, сэр, то оставьте эту затею сейчас же,- посоветовал он. – Ровным счетом из нее ничего не получится.
– Ты уверен?
– Да, сэр. Что позволено внукам, не позволено рабам.

 P.S.  Сокровища Валькирии С.Т Алексеев

[Саш_а]

"Шантарам" для всех, кто еще не читал
Я на 3 дня выпал из жизни, когда ее открыл
Очень круто описана Индия)

[Витязь]

Сейчас по радио передали

Виктор Берковский

О СЛАДКИЙ МИГ

О сладкий миг, когда старик
 Накрутит шарф по самый нос
 И скажет псу: «А ну-ка, пёс, пойдём во дворик!»
 А во дворе идёт снежок,
 И скажет псу: «Привет, дружок!» —
 Незлобный дворник, дядя Костя, алкоголик.

У дяди Кости левых нет доходов,
 Зато есть бак для пищевых отходов,
 Зато у дяди Кости в этом баке
 Всегда найдутся кости для собаки.

Я рассказать вам не могу,
 Как много меток на снегу,
 Их понимать умеет каждая собака.
 Над этой лапу задирал
 Боксёр по кличке Адмирал,
 А здесь вот пинчер — мелкий хлыщ и задавака.

Мы дружим со слюнявым Адмиралом,
 Он был и остаётся добрым малым,
 А пинчера гоняли и гоняем
 За то, что он, каналья, невменяем.

Увы, бывают времена,
 Когда, криклива и дурна,
 Во двор выходит злая дворничиха Клава.
 Она не любит старика,
 Она кричит издалека,
 Что у неё на старика, мол, есть управа.

Нам дела нет до бабы бестолковой,
 Но к ней гуляет Вася-участковый,
 И Вася вместе с ней не одобряет,
 Когда собачка клумбу удобряет.

Как хорошо, о боже мой,
 Со стариком идти домой,
 Покинув двор, где ты как вор и правит злоба
 Старик поближе к огоньку,
 А пёс поближе к старику,
 И оба-два сидим и радуемся оба.

Старик себе заварит чёрный кофий,
 Чтоб справиться с проблемой мировою,
 А пёс себе без всяких философий
 Завалится на лапы головою.

1972

[Витязь]

«Посошок», — это стихотворение по случаю отъезда товарища на службу за рубеж.министр иностранных дел РФ Сергей Лавров написал в 1989 году.

ПОСОШОК

Ну вот и подана карета,
И похмелились кучера.
И в дымке нового рассвета -
Огни вчерашнего костра.
Гнедых коней впрягли надежных,
И столбовой свободен тракт,
И шпага вынута из ножен,
Как будто нет пути назад.
Пришиты новые погоны,
И вылит на душу бальзам.
Святые отданы поклоны
Родным могилам и крестам.
Уж бьют копытами гнедые,
И пыль стряхнули с вензелей,
Долги погашены былые
Ценою новых векселей.
Со скрипом тронулась карета,
Просевши низко на осях.
И кучер правит на Манхэттен,
Кнут над гнедыми занося.
Вот, набирая обороты,
Колеса замесили грязь,
Но словно сзади держит кто-то,
Не отпускает, навалясь.
Все тяжелей ступая в глину,
На шаг гнедые перешли.
Не пересилить пуповину,
Что протянулась из земли.
Так и себя не пересилить,
Хоть кажется — почти сумел.
За нашу слабость. За Россию.
За наш удел и наш предел.

Еще два стиха Сергея Лаврова

ЭМИГРАНТЫ ПОСЛЕДНЕЙ ВОЛНЫ
 
 Нет, ничто в этом мире не ново,
 Лишь все слаще Отечества дым.
 Эмигранты — не русское слово,
 Но каким оно стало родным.
 Две могучих волны в полстолетья
 Уходили к чужим берегам.
 Подгоняла их Родина плетью,
 Чтоб чужим не молились богам.
 Сколько судеб в своей круговерти
 Две волны погубили, спасли.
 Но уже поднимается третья
 С неуемной российской земли.
 Пересохли святые колодцы,
 И обходят волхвы стороной,
 А Россия — опять ей неймется —
 Поднимает волну за волной.
 И судьба улыбается ведьмой,
 И утраты не чует страна.
 Ну а что, если станет последней
 Эта страшная третья волна?
 Брызги гущи кофейной на блюдце.
 Угадай, где мосты сожжены?
 Угадай, где мосты, чтоб вернуться
 Эмигрантам последней волны?
 
Январь 1995 года

Другое стихотворение под названием «Как будто вчера (Посошок-2)», посвящено возвращению друга в Россию.

КАК БУДТО ВЧЕРА (ПОСОШОК-2)
 
 Как будто вчера, это было как будто вчера:
 Такси во дворе и крутой посошок вспоминаю…
 А шесть этих лет мимолетною искрой костра
 Уже промелькнули — быстрее, чем та стременная.
 Как будто вчера без рубля начиналась игра,
 Взялись покорять город шумный, столичный, надменный.
 Как будто вчера — за душой ни кола ни двора,
 Как будто вчера — и любовь в первый раз, и измена.
 Как будто вчера не чехлили гитар до утра,
 Стараясь подняться на вечно высокие ноты.
 Как будто вчера козырная поперла игра,
 Втянула в другие дела и другие заботы.
 Как будто вчера это было на первых плотах,
 Когда обрели наконец понимание сути.
 Как будто вчера отыскали дорогу впотьмах,
 Как будто вчера очутились опять на распутье.
 Как будто вчера от добра не искали добра,
 Гордились страной, что всегда за спиною стояла.
 Как будто вчера всю страну разметали ветра.
 Уж нету страны, но вот гордость зачем-то осталась.
 Как будто вчера, это было как будто вчера:
 Такси у ворот, чемоданы в ремнях сыромятных…
 Измерила срок мимолетная искра костра,
 И вновь посошок — но уже на дорогу обратно.
 Как будто вчера — то веселье, то горечь подряд,
 То голод — не тетка, то пьяная сытость по горло.
 Дорога вперед — лишь начало дороги назад,
 А сколько уже посошков в тех дорогах истерлось.
 Как будто вчера жизнь летела сплошной кутерьмой,
 А вспомнишь сейчас — и ничто не покажется зряшным.
 И нынешний миг — посошок на дорогу домой —
 Назавтра останется в памяти нашей вчерашней.
 
Февраль 1996 года